Фридлянд Иосиф Бенцианович (15.05.1907–31.08.1981) родился в местечке Смиловичи Игуменского уезда Минской губернии. В 1919-1924 гг. обучался в школе 2-й ступени в г. Сердобске. В 1927 г. И. Б. Фридлянд поступал и был принят в три института, в т. ч. физико-математический и медицинский, т. к. в ВУЗы можно было подавать копии документов. После этого Иосиф Бенцианович пошел за советом к своему дяде Семену Марковичу Фриду, микробиологу, отслужившему врачом в армии при царе и в Красной армии во время гражданской войны. Фрид сказал, что математика, конечно, вещь интересная, но в такое время прокормить может только медицинский диплом. 1927-1931 гг. – 2-й Московский медицинский институт, 1931-1934гг. – аспирантура по биохимии в Москве, 1934-1937 гг. – ассистент кафедры биохимии Архангельского мединститута. С 1937 по 1941г., до начала Великой Отечественной войны, работал ассистентом на кафедре биохимии 2-го ММИ, в 1939 г. защитил кандидатскую диссертацию «К вопросу о белковом обмене при экспериментальном скорбуте».
В 1941 г. отказался от брони и пошел на фронт добровольцем в народное ополчение Фрунзенского района. После оформления документов его вызвал офицер, занимавшийся формированием дивизии и сказал: – «Вы врач, но в течение 10 лет после окончания института медицинской деятельностью не занимались, поэтому взять Вас врачом в дивизию не могу, а использовать рядовым считаю нецелесообразным. Но Вы биохимик. Ваша профессия очень будет нужна для специальной службы. Вот Ваши документы, Вас вызовут в военкомат». Военком – Угрюмов Александр Леонидович (впоследствии профессор, зав. кафедрой политэкономии института иностранных языков им. Мориса Тореза) – вернул документы. Также документы вернули еще двум сотрудникам института – Хлебникову и Гергиевскому. После войны во время установки памятника погибшим ополченцам 5-й Фрунзенской дивизии стало известно, что организаторам ополчения в июле 1941 г. поступил запрос на специалистов определенного профиля, в частности, биохимиков. До 30 августа участвовал в тушении зажигалок, дежурил на московских крышах. Затем до 13 октября обучался на курсах токсикологов при МВО. С октября 1941 г. находился в рядах действующей 38-й армии (начальник токсикологической группы усиления – ТГУ) по июнь 1942 г. После разгрома под Харьковым занимался эвакуацией раненых, отступал на одной из последних санитарных машин. Рассказывал, что вдоль дороги оставались, наверно, тысячи раненых, – все было бело от бинтов, но в машину просто невозможно было взять хоть кого-нибудь еще…
С июня 1942 г. служил в рядах действующей 60-й армии (армейский токсиколог), прошел боевой путь от Харькова, Воронежа до Праги. 13 июня 1943 года в селе Волоска-Балаклейка (около Харькова) был контужен. Поскольку токсикологической работы, к счастью, не было, занимался организацией медпомощи раненым и проверкой работы МСБ (медсанбатов) и госпиталей. В феврале 1943 г. был на самой вершине Курского выступа. Получив приказ срочно развернуть внештатный госпиталь с гражданскими специалистами в школе № 7 по ул. Дзержинского (в этом здании ранее размещался и немецкий госпиталь), в течение суток собрал гражданский персонал, вернул разворованное местными оставшееся от немцев оборудование и белье. Помещение было приведено в порядок, через сутки начался прием раненых. Работал начальником госпиталя, пока не прибыл штатный состав. Кстати, во дворе этого госпиталя была обнаружении газовая камера с большим запасом «циклона Б». Организовывал медицинскую помощь бывшим заключенным лагеря смерти в Славуте и Освенциме. Обеспечил эвакуацию заключенных из захваченного партизанами концлагеря и в течение 2 часов, пока партизаны удерживали путиотхода,всезаключенныебыливывезены. В январе 1945 года по своей методике спас от смерти отравившихся метиловым спиртом летчиков, практически целый полк (в Кракове). Подавляющее большинство отравленных выжило. Выдержки из фронтового дневника:

«30/I-45. Выехал с Троицким, Любинской и др. в Освенцим. … Поздно вечером со страшной головной болью, подавленный и удрученный всем виденным, вернулся в санотдел и пошел к начсанарму. Успенский выслушал молча мое сообщение и, когда я сказал ему о том, что в Освенцим надо направить терапевтические госпитали нашей армии, начсанарм опустил голову, как он это обычно делал, и сказал: – «Мы здесь для того, чтобы воевать. Пусть поляки сами займутся лечением больных в лагере». – «Товарищ начальник, – возразил я ему, – если мы не пошлем свои госпиталя – нам будет стыдно. То, что я там видел, заинтересует весь мир. В лагере столько несчастных, нуждающихся в немедленной медицинской помощи, что нельзя терять времени. Воспользуемся перерывом в боевых операциях и направим ТППГ (терапевтический полевой подвижный госпиталь) в лагерь». – «Да, – сказал начальник, не поднимая головы, помолчал немного, поднял голову, посмотрел на меня и спросил: – Кого ж послать?». И назавтра в Освенцим уже следовали 2 терапевтических госпиталя Мелая и Вейткова.Это были первые медицинские подразделения, начавшие оказывать помощь бывшим заключенным». Сопровождал в качестве гида различные комиссии, которые приезжали осматривать лагерь.
Из армии демобилизовался 17 сентября 1945 года в звании майора медицинской службы и вернулся ассистентом на кафедру биохимии 2-го Московского мединститута.
В 1953 г. защитил докторскую диссертацию «Обмен веществ у морских свинок при экспериментальной газовой гангрене, вызванной Bac. perfringens типа А», выполнив данное себе во время войны обещание – исследоватьзаболевание, которое принесло столько несчастья раненым. В начале 1953 г., еще до защиты диссертации, ему было предложено уйти из института «добровольно», по собственному желанию, потому что доктор меднаук не может по штатному расписанию работать ассистентом. Поскольку такого желания у него не было, а в середине года заменить его как преподавателя было очень сложно (он вел много групп), ему стали подыскивать замену, но не успели.
После смерти Сталина в марте 1953 г. Иосифа Бенциановича оставили в покое, но он, защитив диссертацию (2 «черных» оппонента, повторная защита в ВАКе, что вообще является эксклюзивным случаем), ушел на заведование кафедрой биохимии Ярославского медицинского института, поскольку в Москве его никто не брал на работу. Дело Сталина продолжало жить и после его смерти.
В 1956 г. получил звание профессора по кафедре «биохимия». Поскольку квартиры ему в Ярославле не дали (несмотря на все обещания), а жену с тремя детьми взять к себе в общежитие было просто безумием, он после окончания срока избрания вернулся в Москву и с сентября 1959 г. заведовал лабораторией биохимии Всесоюзного института животноводства, а с ноября 1961 г. – биохимической лабораторией Московского научно-исследовательского рентгенорадиологического института, откуда ушел на пенсию. Под его руководством выполнены и защищены 5 кандидатских и 1 докторская диссертация. И.Б. Фридлянд имеет 62 опубликованные работы. Его исследования посвящены обмену веществ в норме и при различных патологических состояниях (авитаминозы, злокачественные новообразования, облучение и др.). Проф. Фридлянд выступал с докладами на Международном биохимическом съезде в Москве, 1-м и 2-м Всесоюзном съезде биохимиков и других съездах и конференциях, в частности, на 1-м и 2-м симпозиумах по фенольным соединениям
Награжден орденами «Красной Звезды» (1944 г.) и «Отечественной войны II степени» (1945 г.), медалями «За победу над Германией» (1945г.), «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «В память 800-летия Москвы», юбилейными медалями «50 лет Вооруженных сил СССР» и «60 лет Вооруженных сил СССР», личной благодарностью Военного Совета 60-й армии за участие в освобождении 36-и городов.
Был замечательным отцом и мужем, делал для своей семьи все, что мог. Обладал хорошим чувством юмора и шутки его были «многослойными», иногда не сразу доходили. Никогда не подличал и помогал друзьям и коллегам. Во время войны, когда Красная армия пересекла границу СССР, отношение к военнослужащим–евреям изменилось. Вероятно, была директива считать их потенциальными предателями. Фридлянда вызвали в особый отдел и предложили сотрудничать, поскольку он-де знает настроения коллег и в хороших с ними отношениях. Он ответил, что рос в гетто, а там со стукачами не особенно церемонились. В отместку особисты не пропустили ни одного представления к наградам, кроме тех, которые шли общим списком.
Слова «пользовался всеобщим уважением» в полной мере относятся к Иосифу Бенциановичу.

Очерк составлен по дневникам, материалам семейного архива и воспоминаниям детей.

Сын М.И. Фридлянд